Древняя Спарта

Спарта (Лакония, Лакедемон) — одно из самых известных и могущественных государств Древ­ней Греции, славное своей армией, никогда не отступавшей перед врагом. Идеальный полис, Спар­та была государством,  которое не знало смут и гражданских распрей. В этой удивительной стране не было ни богатых, ни бедных, поэтому спартанцы называли себя «об­щиной равных». Хотя о грозной Спарте знали бук­вально во всех уголках Древней Греции, мало кто мог похвастаться, что бывал на земле Лакедемона и хорошо знает жизнь и обычаи этой страны. Спар­танцы (спартиаты) окутали своё государство покро­вом тайны, не разрешая ни чужеземцам приезжать к ним, ни своим гражданам покидать рубежи об­щины. Даже купцы не привозили товаров в Спар­ту — спартанцы ничего не покупали и не прода­вали.

Хотя сами спартанцы не оставили описания сво­их законов и государственного строя, многие древ­негреческие мыслители пытались разгадать причи­ну прочности гражданского согласия и военной мо­щи Спарты. Особенно усилилось их внимание к это­му государству после победы Спарты над Афинами в Пелопоннесской войне (431—405 гг. до н. э.). Но поскольку античные писатели наблюдали жизнь Спарты со стороны или жили через много столетий после того, как возникла «община равных», многие современные учёные с недоверием относятся к их сообщениям. Поэтому некоторые проблемы исто­рии Спарты до сих пор вызывают споры у истори­ков. Например, чем был обусловлен спартанский образ жизни, когда возникло это государство, столь непохожее на другие греческие полисы?

Создателем Спартанского государства древние греки считали законодателя Ликурга. Писатель и историк Плутарх, автор жизнеописаний выдающихся греков и римлян, начиная рассказ о жизни и реформах Ликурга, предупреждает читателей, что ничего строго достоверного сообщить о них не­возможно. Тем не менее он не сомневается в том, что этот политический деятель был исторической личностью. Большинство современных учёных счи­тают Ликурга легендарной (никогда не существовавшей) личностью, а удивительный государствен­ный строй Спарты — следствием сохранения в нём примитивных догосударственных форм человечес­кого общежития. Другие историки, соглашаясь с тем, что Ликург — фигура вымышленная, не отри­цают полностью предания о возникновении Спар­танского государства в результате переворота после долгих смут в первой половине VI в. до н. э. Есть и третья группа учёных, считающих, что у историков нет серьёзных оснований для полного недоверия к сообщениям античных писателей. В биографии Ликурга, считают они, нет ничего фантастического, а проведение в Спарте реформ на два века раньше, чем в других районах Балканской Греции, объяс­няется сложной ситуацией, сложившейся в Лако­нии. Основавшие Спартанское государство дорий­цы пришли сюда как завоеватели и, чтобы удер­живать в повиновении порабощённое ими местное ахейское население, нуждались в ускоренном соз­дании необходимых для этого учреждений.

Согласно Плутарху и другим древним авторам, время жизни Ликурга приходится примерно на первую половину VII в. до н. э.

Это было время смут и беззаконий. Ликург про­исходил из царского рода и после гибели отца от удара ножом и смерти старшего брата стал царём, но правил всего восемь месяцев. Уступив власть своему племяннику, он покинул Спарту. Путешест­вуя по Криту, Египту и греческим полисам на по­бережье Малой Азии, Ликург изучал законы и об­раз жизни людей и мечтал, вернувшись на родину, полностью изменить строй своей общины и устано­вить такие законы, которые навсегда прекратили бы вражду между спартанцами. Перед возвращени­ем в Спарту Ликург отправился в Дельфы, где на­ходился храм бога Аполлона с оракулом (прорица­телем). В те времена ни одно важное для всего го­сударства решение не принималось без обращения за советом к жрецам бога Аполлона Дельфийского. Жрица-прорицательница (пифия) передавала обра­щающимся за советом предсказания, которые ей якобы сообщало само божество. Пифия назвала Ликурга «боголюбезным» и сказала, что Аполлон обе­щает дать Спарте самые лучшие законы.

Как рассказывает Плутарх, вернувшись из Дельф, Ликург вместе с тридцатью верными ему знатными гражданами приступил к осуществлению своего замысла. Он приказал друзьям вооружиться и выйти на площадь, чтобы запугать врагов и за­ставить всех подчиниться новым законам. Установ­ление новых порядков, видимо, вызывало недоволь­ство и сопротивление части богатых и знатных граж­дан. Однажды они окружили законодателя и, злобно крича, забросали камнями. Ликург бежал, но один из преследователей выбил ему палкой глаз.

По легенде, завершив реформы, Ликург собрал народ и, взяв с него клятву ничего не менять из установленных им порядков до его возвращения, снова отправился в Дельфы. В Дельфах он получил через оракула одобрение проведённым законам. От­правив это прорицание в Спарту, он сам решил боль­ше туда не возвращаться, чтобы не освобождать на­род от данной ему клятвы, и уморил себя голодом.

Установленные Ликургом порядки вызывали восхищение одних, осуждение и критику других. Одной из первых реформ Ликурга была организация управления гражданской общиной. Античные писа­тели утверждают, что Ликургом был создан совет старейшин (герусия) из 28 человек. Старейшины (геронты) — не моложе 60 лет — избирались народ­ным собранием граждан (апеллой). В герусию вхо­дили и два царя, одной из главных обязанностей которых было командование армией на войне. Апелла первоначально, видимо, имела большую силу и решала все важнейшие вопросы в жизни общины. Со временем власть в государстве перешла в руки эфоров.

В VIII в. до н. э. в Спарте, как и в других грече­ских полисах, возникла острая нехватка земли. Спартанцы решили эту проблему, завоевав сосед­нюю область Мессению, а её жителей обратили в рабство. Завоёванная земля и порабощённое насе­ление были объявлены собственностью всех граждан Спарты. И система управления, и верховная собст­венность всех граждан на землю — всё это ничем не отличало Спарту от других греческих полисов. Как и всюду в государствах Древней Греции, здесь дей­ствовал принцип: сообща владеем, сообща управля­ем, сообща защищаем. Но в Спарте он был проведён в жизнь с такой последовательностью, что это пре­вратило её в нечто уродливое, в «исторический курь­ёз», по определению некоторых историков.

Причиной этого была особая форма рабства, воз­никшая в Древней Спарте. В большинстве греческих полисов рабов привозили из дальних стран. Отор­ванные от родных очагов, разной национальности, они были разобщены и им было трудно договориться друг с другом и поднять мятеж против своих господ. Обращённое же в рабов (илотов) население Лакони­ки и Мессении оставалось жить там, где жили и их предки. Они вели самостоятельное хозяйство, имели имущество и семью. Своим хозяевам они платили подать (апофору), оставшейся же частью продуктов могли распоряжаться по своему усмотрению. Это создавало благоприятные условия для восстаний, которые илоты, во много раз превосходящие по чис­ленности своих господ, поднимали довольно часто.

Чтобы добиться согласия и мира, Ликург решил навсегда искоренить богатство и бедность в госу­дарстве. Всю землю, которой владела община, он поделил на примерно равные участки (клеры). 9 тыс. клеров получили спартанцы — по числу семей, 30 тыс. было отдано периэкам — жителям окрест­ных мест. Периэки были свободными людьми, но не входили в число полноправных граждан. Полу­ченную землю нельзя было ни продавать, ни да­рить. Обрабатывали её илоты, а периэки занима­лись ремеслом. Спартиаты же всякий труд, кроме военного дела, считали для себя позорным. Полу­чив возможность довольно безбедно жить за счёт труда илотов, они превратились в воинов-профес­сионалов. Вся их повседневная жизнь стала пос­тоянной и изнурительной подготовкой к войне.

Для сохранения всеобщего равенства Ликург за­претил употреблять в Спарте золотые и серебряные монеты, которыми пользовались во всей Греции, и ввёл железные деньги, настолько тяжёлые, что да­же для небольшой суммы требовалась целая повоз­ка. На эти деньги можно было купить только то, что производилось в самой Спарте, периэкам же бы­ло строжайше запрещено производить предметы роскоши, разрешалось изготовлять только простую посуду и одежду, оружие для спартиатов. Все спар­танцы, от царя до простого гражданина, должны были жить в совершенно одинаковых условиях. Специальными предписаниями указывалось, какие можно строить дома, какую одежду носить, и даже еда должна была быть у всех одинаковой. Спартан­ские граждане не знали покоя домашней жизни, не могли по своему усмотрению распоряжаться своим временем. Вся их жизнь от рождения и до смерти проходила под неусыпным контролем. Спартанец вступал в брак, когда ему разрешала община, но молодые женатые мужчины ещё долгое время жили отдельно от своих семей. Даже дети не принадле­жали родителям. Новорождённого младенца отец приносил в лесху, где заседали старейшины. Ребён­ка внимательно осматривали, и если находили больным и хилым, то отправляли к Апотетам (об­рыв на горном хребте Тайгет) и там оставляли уми­рать.

С семи лет мальчиков отбирали у родителей и воспитывали в отрядах (агелах). Суровая система воспитания была направлена на то, чтобы они вы­росли сильными, послушными и бесстрашными. Детей учили читать и писать, приучали подолгу молчать и говорить кратко и чётко (лаконично). Взрослые, наблюдая за детьми, нарочно их ссори­ли, вызывая драку, и следили, кто в драке ловчее и смелее. На год мальчикам выдавали только одно платье, мыться разрешали только несколько раз в год. Кормили детей скудно, приучали к воровству, но если кто-то попадался, то били нещадно, не за кражу, а за неловкость.

Возмужавших юношей после 16 лет подвергали очень суровому испытанию у алтаря бо­гини Артемиды. Юношей жестоко би­чевали, они же при этом должны были молчать. Некоторые не выдерживали испытания и умирали. Ещё одним испытанием для юношей были криптии — тайные войны против илотов, которые время от времени объявляли эфоры. Днём молодые спартанцы прятались в укромных уголках, а ночью выходили охотиться на илотов, убивая самых креп­ких мужчин, что позволяло держать илотов в пос­тоянном страхе.

Воля законодателя и постоянная угроза со сто­роны илотов создали необычайно сплочённую граж­данскую общину, не знавшую внутренних смут на протяжении нескольких столетий. Но спартанцы заплатили за это дорогую цену. Суровая дисципли­на, военизация всех сторон жизни привели к духов­ному оскудению народа, экономической отсталости Спарты по сравнению с другими греческими поли­сами. Она не дала мировой культуре ни одного фи­лософа, поэта, оратора, скульптора или художника. Всё, что смогла создать Спарта, — это сильная ар­мия. Безграничное право эфоров контролировать все стороны жизни общины сделало их власть, по определению Аристотеля, «близкой к тирании». Постепенно Спарта превратилась в оплот политиче­ской реакции для всей Греции.

Спартанцы сознательно проводили политику изоляции своей общины от внешнего мира. Она бы­ла направлена на то, чтобы чужие нравы и обычаи не могли проникнуть в «общину равных», но глав­ная причина заключалась в том, что постоянная угроза восстаний илотов требовала мобилизации всех сил. Спарта не могла надолго и далеко уводить свою армию за пределы Пелопоннеса, поэтому в мо­менты большой опасности для всего эллинского ми­ра она часто руководствовалась сугубо эгоистиче­скими интересами. Это сказалось уже в период гре­ко-персидских войн, когда Спарта готова была ус­тупить иранцам (персам) большую часть Балкан­ской Греции и греческие города на побережье Ма­лой Азии. Взамен она предлагала всем желающим переселиться на территорию Пелопоннеса, готовая защищать его рубежи до последнего вздоха.

Жажда господства над всей Грецией привела Спарту к войне с богатыми и процветающими Афи­нами. Она вышла победительницей из Пелопоннес­ской войны, но ценой предательства интересов Эл­лады: получив помощь от Ирана, она превратилась в иранского надсмотрщика для эллинов. Война вы­вела Спарту из состояния искусственной изоляции, победа принесла богатство и деньги, и «община рав­ных» вступила в полосу смут, как и все другие гре­ческие полисы.

По материалам Энциклопедии